Жизнь в прифронтовом Зайцево: человек человеку — “чужой”

ЗАЙЦЕВО - КИЕВ. 13 мая. УНН. Все Зайцево — это несколько отдельных посёлков поменьше: Майорск, Бахмутка, Жованка, Пески-2 и еще часть населенного пункта остается оккупированной.Местные жители подшучивают, что их на самом деле и на карте нет, если искать по названиям поселков. Дорога между районами Зайцево перекопана минами и осколками. Мощнейшие обстрелы и удары по Зайцево происходили в 2016-2017 годах. Те, кто не выехал вспоминают, что дома в момент охватывало пламенем, а взрывами разносило целые улицы. Сейчас Зайцево находится на первой линии обороны. В 2014 году здесь проживало более 3 тысяч человек, сегодня в трех поселках осталось лишь пару сотен. Остались в основном пенсионеры, но есть и семьи с детьми и те, кто пробовал начать жизнь с нуля в другом городе, но вернулся. УНН побывало в Зайцево, о том, как протекает прифронтовая жизнь сегодня — в репортаже.

Поселок Зайцево расположен в Донецкой области, неподалеку от Бахмута. Часть поселка находится под контролем боевиков, сам поселок живет прифронтовой жизнью непосредственно у линии разграничения. Большинство жителей давно покинули поселок, и сейчас тут те, кто вернулся, либо те, кому уезжать просто некуда. Разгромленные дома понемногу восстанавливают, некоторые приспосабливаются и на развалинах домов — кто в уцелевшей летней кухне, а кто в хозяйственной пристройке.

В районе Зайцево помимо военных стоят волонтеры-парамедики из благотворительного фонда “ASAP Rescue” и “АСАП ЕМС Хоттабыч”. Парамедики взяли шефство не только над военными, но и над местным населением, так как дозвонится в скорую помощь по привычному номеру “103” тяжело — вызов поступает в оккупированную Горловку. “Правда они (гражданские — ред.) даже не знают, кто мы такие, несмотря на то, сколько лет мы тут ездим, они не могут различить, думают, что мы — военные”, — рассказал волонтер-парамедик Евгений.

Настроение среди людей разное: многие легко идут на контакт, приглашают в дом — у кого уцелел, у кого нет — показывают развалины и рассказывают о постигшей трагедии. Но, все же чувствуется настороженность по отношению к “чужим”, а “чужие” теперь — все.

Жительница Зайцево Любовь рассказывает, что снаряд в ее дом попал в марте 2017 года.

“7-8 марта нас обстреливали. А почему? Потому что у нас стояли военные, жили рядышком. Вот поэтому”, — рассказала Любовь.

Ее дом частично восстановлен за средства немецкого правительства. Такой дом здесь не один. Таблички с информацией о проектах помощи по восстановлению жилья висят на многих калитках. Любовь Викторовна показала дом изнутри. В доме до сих пор остались выбоины от осколков на потолке, на стенах, на мебельном гарнитуре, на оконных рамах.

“В дом попал снаряд, в крышу. У нас вообще тут ничего не было. У меня там (на неподконтрольных территориях — ред.) сестры двоюродные остались. Была дочка в Горловке, но выехала. Мы поддерживаем отношения по телефону. У моего мужа там родители похоронены — мы ездим, общаемся, но мы не затрагиваем вот этих тем. И подруг там очень много... Было как-то она (сестра — ред.) говорила, мол, вот ваши... Ну что: поплакали мы та и все”, — рассказала Любовь.

Военные, с которыми удалось перекинуться парой слов по дороге, говорят, что обстановка непростая, так как понимание, кто такие “наши” для многих — разное.

В поселке Жованка, и вовсе осталось 130 человек. Здесь расположен пункт распределения гуманитарной помощи. Вся гуманитарка, которая поступает — от хлеба до памперсов и стройматериалов — выдается здесь. Работу пункта организовала Людмила Пахомова, бывшая учительница младших классов. “Люди, который хотят что-то получит — регистрируются и получают помощь от грантов. Вот некоторые теплицы хотят делать. Суммы разные — в зависимости у кого какие запросы. Некоторые даже на улья просили, хотят завести”.
Людмила рассказала, что в Жованке ситуация самая непростая.

Сюда (в Жованку — ред.) программы не доходят, потому что говорят, что здесь страшно, здесь идет война. И в прошлом году развозили по всем поселкам, а эта часть осталась... Потому что здесь война. Здесь линия разграничения. Самое большее, что нам давали — это цемент привозили. Потому что дома „расходятся“, фундамент потрескался, дома трещат и разлазятся по швам. Смотришь, вроде нормально было, тут смотришь, раз — (трещины — ред.), хоть заделывай, хоть не заделывай. И у нас в достатке такого материала для быстрого ремонта и пленка на окна. Не всякий волонтер сюда приедет, потому что здесь страшно, здесь война, очень близко линия разграничения”.