"Сейчас есть ощущение сожаления, что уволилась в запас из армии". Интервью первой в Украине женщины-судьи Елены Ковбий, которая воевала на фронте

Первая в истории Украины женщина-судья, которая добровольно ушла на фронт, Елена Ковбий, рассказала в эксклюзивном интервью УНН о том, как приняла решение идти защищать Украину от российских оккупантов, как спасала личные дела своих коллег по херсонскому суду, чтобы они не попали в руки фсб, а также почему решила отправиться в Бахмут во второй раз и как решилась участвовать в конкурсе в Высшую раду правосудия. Она не скрывает, что ей стыдно за некоторых своих коллег-судей и прямо говорит о недостатках в организации службы в армии.

- Ваше решение идти служить было осознанным?

Конечно, потому что 24 февраля Херсон уже обстреливали, враг был на подступах к городу, а 1 марта Херсон уже был оккупирован.

В 4:30 утра началась тревога. Танки идут уже к Херсону. Из Скадовска звонят, что он уже оккупирован, Геническ - уже оккупирован. Мой муж - сотрудник СБУ. Сын также офицер спецслужбы. Конечно, мы с мужем раньше обсуждали тему войны, все шло к этому, просто не верилось. Мы не думали, что они зайдут в Херсон. Дойдут до Олешек, до моста.

Тревожный чемодан у мужа уже был собран. Мы садимся в машину. Я везу его на службу, мы попрощались, ведь война. Я вернулась, забрала собаку, собрала чемодан, заехала за свекровью, забрала ее, и мы поехали в Винницкую область. Муж оттуда родом, поэтому поехали туда.

Ехали очень долго, потому что многие выезжали из города. Наш путь пролегал через Чернобаевку, она уже горела разбомбленная. Добрались мы  до Винницкой области где-то в 12 ночи. Параллельно выезжал мой помощник с семьей. Набирает меня и спрашивает: вы уехали? Говорю да. Спросила, куда он едет. А он не знает куда. Куда-то в Винницкую область. Дала ему адрес родственников, сказала, чтобы ехал туда и ждал меня. Он был с мамой, женой и тремя собаками. Мы все заселились в 3-комнатный дом родственников. Там были я со свекровью и с собакой, их трое взрослых и три собаки. Это был еще тот ужас.

Уже 25 февраля, на свой день рождения, я отвезла помощника в РТЦК и уже ночью он был в Николаеве в составе своего подразделения, а 26 февраля - я вступила в батальон ТрО ВСУ.

- А когда пришло решение идти служить?

По дороге в Винницкую область. Свекровь постоянно просила вернуться домой, но я уже понимала, что Херсон будет оккупирован, сказала ей, что учитывая места службы мужа и сына, мягко говоря, у нас будут большие проблемы.

Мысли были о сыне. Один из первых ракетных ударов, который был по Киеву, - это был удар по их подразделению. Позже я узнала, что сын с ребятами оставили для себя по одной гранате, чтобы не попасть в плен. Единственный ребенок... тяжело. Позже сын заходил в Бучу, Гостомель на зачистку...

А муж был в сопровождении колонны - они вывозили документы и проводили частичную эвакуацию тех членов семей сотрудников, кто соглашался выезжать. В этой же колонне шел предатель, который корректировал по ним удары. Но Боженька уберег... То есть он знал те точки, на которые они должны заходить, там ночевать, но они просто туда не доходили, и так вплоть до Западной Украины... Потом поняли, что к чему. Самому младшему ребенку в этой колонне было 4 месяца.

К сожалению, мой помощник в в апреле прошлого года погиб под Сулиговкой. Он считался без вести пропавшим, муж делал все, чтобы собрать как можно больше информации. Мы очень надеялись, что он или ранен и прячется, или в плену. Но, к сожалению, нет.  Когда зачистили территорию, где были позиции его подразделения, это было в ноябре, когда освобождали Харьковскую область, то там нашли его тело. Он был единственным сыном. Моя самая большая мечта была, чтобы он стал судьей. Я говорила ему, что оставлю даже свой кабинет, поскольку он действительно был достоин того, чтобы быть судьей.

- А с кем вы советовались, когда решили пойти воевать?

Ни с кем. Я из семьи военного. Характер такой, что с детства решения принимаю сама. О том, что пошла в армию, муж и сын узнали уже по факту. Я поступила в ТрО и потом уже поставила перед фактом.

-  А их реакция какой была?

Реакция, конечно, была неоднозначной. Они в два голоса кричали: достаточно того, что мы воюем. Но они всегда уважали и уважают мои решения и, конечно, гордятся мной. Сын на тот момент еще не был женат и из трех членов семьи - трое воюют. Но сомнений у меня вообще не было. Многие кто из тех, кто вступал в ТрО, надеялись, что будут, скажем так, на территории своего населенного пункта. У меня даже такой мысли не было. Я для себя решила, что если батальон будет идти в зону боевых действий - я пойду вместе с ним.

У нас был высокопрофессиональный комбат, кадровый офицер, Сергей Васильевич - профессиональный военный. У него пятеро детей, двое из них малолетние, внук. И он пошел воевать. В начале был командиром роты в нашем батальоне, но буквально через несколько дней его назначили командиром батальона, и он начал формировать его.

Комбата я впервые увидела не в феврале, когда пришла, а где-то в конце марта - начале апреля, потому что формирование батальона - это очень тяжелый процесс. Он спал буквально по 2-3 часа. Во-первых, незнакомые люди, гражданские и надо определить, кто что может.

И мы же не знали куда (пойдут оккупанты - ред.) в первые дни. Надо было проводить минирование территории, расстановку подразделений для охраны территории. Он когда нас первый раз выстроил, посмотрел на нас - ничего не сказал, а мы кто в чем... Я перед отъездом успела себе флиску, штаны взять и кроссовки. Все. Больше ничего не было. Потом говорит - оружие выдайте. Выдали нам автоматы, магазины, девушкам еще и разгрузки.

Профессиональных военных, с военным образованием, в батальоне сначала если и было человек 10-20 - это хорошо, на весь батальон, а это почти 750 человек.

- Вы до этого стреляли?

Вообще нет. У мужа есть оружие, он предлагал поехать пострелять, но тяги вообще не было к оружию.

- Какое впечатление было, когда впервые взяли оружие в руки?

Страха не было вообще никакого, главное оружие чувствовать. Первый раз инструктор наш, особенно когда девушки приехали на полигон, после окончания, говорит: спасибо, что остался жив (смеется). К тому же, как оказалось, я неплохо стреляю. Пистолет мне не понравился, другие ощущения  по сравнению с автоматом, пулеметом, РПГ (после получения офицерского звания, пистолет с автоматом были моим табельным оружием). Сын еще купил обвес, прицел у меня был, я пристреливала автомат на 100, 200 метров, и говорила - буду снайпером (смеется).

-   Вы испытывали жалость к врагу?

Я не знаю, может характер у меня больше мужской, плюс опыт судейства. И жалости особо нет к врагу, и плюс судейский стаж -  с 2009 года я судья. И если всех жалеть - толку не будет. Это как врач - или лечишь, или жалеешь. Была злость, конечно. Жалости к врагу нет.

- Приняли вас легко в ТрО?

Сложностей не было, я не была единственной женщиной, там были еще девушки. В принципе в ТрО брали всех. Потом многие приняли решение уволиться, когда комбат довел личному составу батальона, что вскоре нас отправляют в зону проведения боевых действий, некоторые вспомнили о болезнях, наличии инвалидности, трех и более детей.....

У меня не было офицерского звания. Мое первое звание - солдат, должность - деловод. О том, что я судья, стало известно позже. Документы то я подала, но кто их там внимательно изучал в начале - документы есть, паспорт есть, лицо соответствует и все. Потом, когда начали формировать личное дело - я предоставила удостоверение судьи, трудовую книжку - все были удивлены.  Более того, я, как солдат, заступала в наряды суточные. А в обязанности входило не только охрана штаба, но и наведение порядка, в том числе и в туалетах... Побратим даже сфотографировать хотел, сказал, что если кому-то скажет, что судья моет пол и туалеты, не поверят. Но это же я в мирной жизни судья, а там я была военной, а приказы в армии не обсуждаются, а выполняются!

- У вас же был позывной?

Что касается позывного, я выбрала "Фемида". Муж предлагал "Валькирия", но Валькирий много, а Фемида - одна, насколько мне известно.

До 2023 года я была одна судья-женщина и в ВСУ, и в ТрО ВСУ. Сейчас моих коллег-женщин-судей больше, и это вызывает уважение. Знаю, что в ДФТГ  (добровольческое формирование территориальной громады - ред.) входит судья-женщина Верховного Суда.

- Расскажите о Бахмуте, когда вы там оказались - какое первое ощущение было, что поразило?

В Бахмут боевым распоряжением мы были откомандированы в июле 2022 года. Колонна шла три дня, ночевали на земле - спальник, каремат. С собой ты везешь все. Спасибо коллегам-судьям админюстиции из Винницы - при их содействие владелец автосалона предоставил нашему батальону микроавтобус, на котором я с офицерами штаба и ехала в зону (выполнения боевых действий - ред.). Автобус периодически ломался - мы его сразу чинили, но добрались нормально. В колонне за нами ехал автобус "Неоплан", с личным составом.

Первое впечатление - растерянность. Мы заехали в зону боевых действий первыми и нас завезли сразу на позиции. Во-первых, Донецкая область - это сразу броня, каска. Мы думали нас в штаб повезут, потому что в микроавтобусе были все штабные офицеры. Нас завозят на позицию, а позиция, чтобы вы понимали, это "три зеленых дерева" и все. Дальше поле и враг. И в эту посадку заезжают белый микроавтобус и автобус "Неоплан".  Подходит ко мне водитель "Неоплана" и спрашивает, что ему делать. Я говорю: ну не знаю, как минимум ехать и желательно быстро. Кроме того,  на эти позиции заехали инженеры батальона, а это значит, что с ними полностью весь боекомплект батальона.

На тех позициях уже были ребята, не помню, какая рота. Спрашиваю - а что делать? А они говорят: "Копаем себе норку, чтобы спать". Мы и копали, накрывали. У меня была похожа на могилу.

В первый день наш комбат, как настоящий командир, выехал на позиции, которые должна была занять одна из наших рот. И подорвался на растяжке, получил очень тяжелое ранение, его эвакуировали. Мы в шоке - первый день в зоне (боевых действий - ред.), а мы без комбата. Батальон еще полностью не зашел, зашла одна рота, а комбата уже нет - он в больнице, и мы не знаем, что делать.

Потом нас четверых офицеров завезли в Бахмут, в центр города. Наш штаб дислоцировался в Доме творчества для детей и юношества, вроде бы так он назывался,  в подвале. Наверху были туалеты детские и ребята сделали душ, в котором была холодная вода. Что запомнилось, недалеко от нашего штаба было высотное здание - налоговая, все вокруг было разбито, а это здание было невредимым очень долго, даже когда мы выезжали из Бахмута. Сегодня, конечно, его уже нет, как и самого города, к сожалению.

На третий день от нашего захода в зону (боевых действий - ред.) по штабу был осуществлен минометный обстрел - сразу 6 трехсотых, тяжелых. Это был кошмар. Спасибо комбату, что за 4 месяца до выхода в зону боевых действий он нас реально учил - учил воевать и выживать. Мы изучали топографию, оружие, тактическую медицину, практиковались в стрельбе. Поэтому сразу сориентировались, наложили турникеты, обработали раны и передали на эвакуацию. Честно говоря, было страшно, но ты понимаешь, что если ты сейчас растеряешься - человек просто умрет. Шесть человек - это просто кошмар. И все наши машины, стоявшие на территории, были разбиты.

О самом подвале, в котором располагался наш штаб - это помещение из трех комнат, из потолка торчит арматура, я говорила, что если нас накроют, будем ежиками. Из этих трех помещений одно было рабочее, при входе, а две другие комнаты - спальни, в которых кошки, мышки, клопы...

- А как женская натура с клопами, мышками?

Привыкаешь ко всему.

- А страшно было? Не жалеете, что пошли воевать?

Из-за мышей и клопов - нет. Наш штаб состоял, конечно, в основном из мужчин, нас (девушек - ред.) было двое и где-то 20 мужчин. Мужчины пытались оберегать нас, но мы совершенно не чувствовали гендерной разницы. Физиология? Да, это все, чем мы отличались. Но поверьте, в тех условиях оно все стирается.

В район, где был штаб очень часто заходили ДРГ, и мы могли ночь не спать, по команде надевали полное снаряжение и занимали определенные командиром позиции. Как правило, по команде "занять оборону", все уже знают, где они должны находиться, мы с еще одно девчонкой находились в штабе, то есть в подвале, вместе со связистом. Это единственное отличие и то, как они нас хоть немного оберегали. Но если прямой прилет по штабу, то все. И мы в этом убедились, когда через две недели после выхода комбата с офицерами, находившимися на тот момент с ним, из Бахмута в Часов Яр, было прямое попадание в здание и все - нашего подвала нет. Мы смотрели фотографии - просто ужас.

И отвечая на ваш вопрос, я ни минуты не пожалела, что пошла воевать. Пожалуй, сейчас чувствую сожаление, что ушла из армии, но я все же исходила из того, что коллеги-судьи избрали меня, доверили мне должность члена ВРП, и я нужна на "том фронте".

Наш комбат после тяжелого ранения, через два с половиной месяца, не долечившись, вернулся в батальон, несмотря на то, что с такими ранением люди получают группу инвалидности и увольняются из армии. Он вернулся в строй. Для меня он всегда будет Героем!

- Контраст между армией и гражданской жизнью - он огромный?

Да, но я вам хочу сказать, в армии тоже не все так хорошо. И человеческое нутро...

- Черное и белое? Стрелять так стрелять?

Там враг, его надо убить. Есть нюансы, есть сложности, есть командование, которое до сих пор живет по советским принципам, и это тяжело. Я с детства в военной среде, отец офицер, муж офицер, сын офицер, я не понаслышке знаю, что это такое.

- Я понимаю, что мирный Киев и пылающий Бахмут - это даже не два разных полюса...

Вот и сравниваю...

Муж сейчас в Херсоне, а сын 6 месяцев был в Запорожской области на нуле, под танковыми и авиационными обстрелами. 15 июля этого года была свадьба сына - это был просто ужин, потому что не время громко праздновать свадьбу. Он пригласил своих коллег, мы не собирали ни родственников, никого. 15-го была свадьба, а 17-го я ушла в Бахмут - это была вторая ротация. Никто не знал - ни муж, ни сын.

Муж, правда, почувствовал, когда я собаку отвезла свекрови. Еще коллеги купили мне новый броник, каску. Спросил не хочу ли я ему чего-то сказать... Говорю - тут такое дело. А он только спросил - Когда? Ответила, что в понедельник (разговор был в субботу - ред.). А сыну сообщили 16 июля, в воскресенье.

У сына тогда было 10 дней отпуска, потом опять на фронт. Жена его осталась, и вот 2 ноября у нас родилась внучка.

- Вы были в Херсоне после деоккупации?

Трижды я была в Херсоне. Наша квартира заминирована. 5 мая прошлого года туда пришли таки фсбшники. Мы ожидали, что так будет, потому что они начали ходить по квартирам с марта - все адреса, "явки и пароли" были сданы, это понятное дело. Они зашли в квартиру, что они там делали я не знаю, больше 40 минут пробыли, зачем-то плинтуса с наличникими оторвали. И почему я делаю такой вывод, что заминировали, потому что я попросила соседку зайти и посмотреть, что они там сделали, а один из них не советовал ей туда заходить. Несмотря на то, что муж в Херсоне, он пока в квартиру со специалистами не заходит, нет времени да и проблематично это сделать под постоянными обстрелами, и в многоквартирном доме.

- А почему решили во второй раз вернуться в Бахмут?

Ну не вернуться, а уйти с батальоном. Я же еще служила, был боевой приказ, хотя комбат все же спросил, пойду ли я с батальоном. Я ему сказала, что я же там вам нужна, он ответил, что да.

Я же в то время "разрывалась" между службой и работой в ВРП. Спасибо командованию, что они с пониманием отнеслись к ситуации и по моим рапортам позволяли выезжать на заседание ВРП раз в неделю, однако после заседаний я возвращалась в батальон, так как никто меня не освобождал от исполнения обязанностей.  

В апреле, когда батальон шел на вторую ротацию, Бахмута уже не было как города. Первый раз я еще видела город, были еще жители, работали магазины. Первая ротация - это, как правило, были позиционные бои, вторая - городские бои, это гораздо тяжелее, потерь больше....

"Первый" Бахмут еще запомнился тем, что приходили местные, просили деньги, попить, покурить и через 10 мин "прилеты". Бывали такие дни, что выйти на улицу из подвала не было возможности, настолько плотные были обстрелы.

- Какими были ваши обязанности?

Я занимала должность начальника гражданско-военного сотрудничества, сначала была врио, а после присвоения офицерского звания была уже без приставки, а еще временно исполняла обязанности юриста батальона.

Гражданско-военное сотрудничество - это сотрудничество с органами власти, с гражданским населением - выяснение их проблем, потребностей, эвакуация. В зоне боевых действий моей основной задачей была работа по погибшим и пропавших без вести. То есть полностью все оформление документов, первичный осмотр тел.

В Константиновке был пункт, куда свозили все тела, которые смогли вывезти из Бахмута. Туда съехались ГВСники всех подразделений, которые в то время находились в этой боевой зоне. Это был как распределительный пункт, там в мешках на полу лежали тела погибших. Ты подходишь к телу, достаешь из карманов все, на него выкладываешь, фотографируешь, подписываешь документы и его отвозят в Днепр в морг. И потом начинается оформление документов. Если это погибший - сообщение в РТЦК, потому что я не имею права напрямую общаться с родственниками относительно погибшего или пропавшего без вести. Если пропавший без вести - опять же таки сообщение в РТЦК и в полицию, они открывают  уголовное производство, проводится служебное расследование, мы ждем пока ребята с позиции вернутся в расположение, собираем у них информацию, кто что видел.

- Работа следователя?

Можно и так сказать. Берешь у них показания: спрашиваешь что видел, видел ли, что мертв или не мертв, и это все описываешь. Самое сложное - это общение с родными. Потому что когда они получают сообщение РТЦК о гибели близкого - естественно они начинают звонить в батальон. Специально для общения с родными погибших или пропавших, я купила мобильный телефон, это был телефон "горячей линии". Понятно, что родные пытались узнать как можно больше об обстоятельствах, о том, что мы делаем, если это касалось без вести пропавшего. Нередко люди были разгневаны. Я пыталась каким-то образом снизить этот "градус", и в этом, видимо, мне помогло то, что я судья и каждый день в процессах были разные люди, а настоящий судья - это хороший психолог. Ты смотришь и уже думаешь, как управлять этим процессом. А когда человек гражданский приходит в суд, особенно впервые, и когда он каждый день слышит, что судьи плохие, судьи взяточники и все продано, настроение у него соответствующее. Поэтому пыталась это сгладить. И это в принципе помогало в общении с родственниками.

Самое тяжелое было, это когда ты знаешь, тебе уже сказали, ты провела служебное расследование, что его уже нет - просто тело нельзя достать, потому что могут из-за этого погибнуть еще 5-6 военных... Очень много ребят, которые до сих пор там..

- Как справлялись с этим психологически? Есть ли какие-то методы?

Нет никаких методов, там некогда думать о методах. Это все-таки характер и, когда ты находишься там, ты аккумулируешь все силы. Если человек сильный - он сам себе дает установку, что ты в этих условиях и это нужно пережить. Если постоянно копаться в себе - толку не будет, можно сойти с ума. Это то, чем отличается профессиональный военный от гражданского человека. Мужчинам было тяжело, я наблюдала за ними в штабе. Представьте, 24/7 замкнутое пространство, 3 на 2 метра. И когда ты наблюдаешь как здоровый мужик, взрослый, начинает туда-сюда ходить - это трудно, поэтому начинаешь просто включаться и с ним разговаривать. При чем я не профессиональный психолог и сама в таких же условиях. Приходилось их просто выводить из этого состояния. Плюс постоянно думаешь, что с мужем, что с сыном. Особенно ребенок... Это тяжело.

- И при этом вы видели еще много погибших молодых парней...

Да. Был парень, который перед выходом успел жениться, ребенку был месяц. И вот он лежит, младше моего сына. Смотришь... Он лежит в том виде, как его эвакуировали с позиций....

Погибшие не снятся, честно скажу. Все-таки две ротации и, к сожалению, привыкаешь к этому и психологически настраиваешься на то, что нужно отвлечься. Жалость, агрессия - этого не передать. Когда смотришь - лежит парень без головы, кости торчат - это страшно. И ощущение того, что ребята на своей земле защищают свою страну от каких-то уродов, которые пришли непонятно зачем, с какой целью, для чего, в голове до сих пор не укладывается, несмотря на то, что я видела. Как такое может быть в 21 веке?

- Мое мнение - хочу знать ваше: общество очень раскалено и разделено. И очень сложно собрать этот пазл. То, что забрасывается в информационное пространство - почему-то сразу растет и начинает жить. И не всегда реальность совпадает с тем, что нам подают. Это касается и коллаборационистов - почему-то не всегда видно настоящих предателей.

Не хотят видеть. Вот сейчас муж в Херсоне занимается именно этим направлением, среди местных жителей их очень много. У меня не укладывается в голове - как, когда ты местный, как можно предать, корректировать огонь по своим, в своем же доме? Но всегда найдутся те, кто за какие-то 3 копейки будут предавать.

Но при этом следует отдать должное Херсону. Я никогда не думала, что его жители так встанут за Украину. Это при том, что Херсон всегда считался городом военных пенсионеров, а как правило, это советские пенсионеры с толикой ностальгии по СССР.

Приведу пример, родители одноклассника моего сына, они из Донецкой области, родственники в россии - русские. Все были за россию, а с началом войны, после того, как были вынуждены покинуть свой дом в Херсоне, против россии категорически. Они начали общаться на украинском языке, писать, меня поздравляют на украинском.

До того как стать судьей я работала в органах юстиции - с 2000 по 2009 год, а за год до назначения на должность судьи я занимала должность начальника исполнительной службы области. Понимаете мой круг общения? Это вся властная верхушка Херсонской области, и, к сожалению, когда читаешь фамилии предателей - просто больно.

- Сейчас в обществе активно обсуждают вопрос мобилизации и ротации. Ротация нужна? Как ее провести?

Однозначно нужна. Справедливо ее провести. Сейчас предлагают прописать, я не знаю внесли этот законопроект или нет, ротацию через 90 дней, и я эту идею поддерживаю. Знаете, что самое главное для тех, кто там? Понимание того, когда назад. И это опять же психология. Мы ехали в зону боевых действий, и мы не знали на сколько. У нас боевое распоряжение было с такого-то числа и до "бесконечности". Из-за этого, из-за этой неопределенности у нас потом, к сожалению, в батальоне, начались большие проблемы.

- Как организовать?

Ну вот, смотрите, у нас бригада, я не могу называть точное количество, но, например, в ней 10 батальонов, то есть идет первый батальон - 90 дней, после - второй. Я знаю, что я ухожу на 90 дней, я ушла 1-го числа и 1-го через 90 дней я вернусь. Или не вернусь.

- Это мы говорим о ротации на передовую. Я говорю о мобилизации вообще. У нас не хватает ребят, как достучаться?

Достучаться, чтобы люди пошли? Кто пойдет? Учитывая сколько негатива сейчас о том, как нас предают, бросают....

- Вопрос в другом - мы вакансии на сайтах по поиску работы размещаем, а люди устали. Контрпропаганда должна быть?

Начнем сначала. Армию убили. Давайте скажем честно - армия должна быть профессиональной, воевать должны профессионалы. Мне нравится модель Израиля, что военную подготовку должны пройти все. Каждый должен уметь защитить свою страну, семью, себя. Человека нужно научить воевать и выживать в таких условиях. Если бы у нас было так - смертей было бы меньше.

- Но прямо сейчас это сделать не реально.

Сделать модель Израиля - нет, а обучать можно всегда, было бы желание обеих сторон.... Сегодня очень много негатива, люди просто боятся и перестают стремиться идти защищать свою землю. Много ли вы видели положительных видео? Какая работа проводится для того, чтобы у людей возникало желание, даже не желание, а понимание того, что нужно защищать свою страну, потому что враг завтра будет в твоем доме?

Я, когда была в Одессе, с коллегами ходила в "Аркадию", я в форме была, то от меня шарахались. Я смотрю на это все и понимаю - сколько батальонов можно набрать, не рот - батальонов. У меня такое ощущение, что скоро в армии девушек будет больше. Женщины психологически сильнее. Все-таки природой, видимо, заложено, ведь материнство - это боль.

- И как после этого всего вернуться? Когда вы решили уйти в ВРП и почему?

Мысли, скажу честно, никогда не было, что я могу принимать участие в таком конкурсе - Херсон, первая инстанция, и попасть в ВРП... Вообще никогда не думала. Год не работала ВРП и вот весной 2022 года объявляют конкурс во время войны, первая мысль была - надо попробовать. Однако мы узнаем, что батальон идет в Бахмут (17 июля мы уже ушли), поэтому я отбросила эту мысль, поскольку необходимо было подавать кучу документов, пройти собеседование. Решила, что не буду. Потом позвонил мой коллега по херсонскому суду, мы разговаривали, и он спросил, не хочу ли я попробовать принять участие в конкурсе в ВРП. Сказала, что мысль была, но сейчас не время. Но он настоял на том, чтобы чтобы я попробовала. Сказала, что подумаю, и что для того, чтобы принять окончательное решение, мне это нужно согласовать с комбатом, потому что я человек военный и не могу сделать шаг влево, шаг вправо без его разрешения. Я понимаю это с детства - командир, приказ, выполнение приказа.

Подошла к комбату, объяснила ситуацию, что есть возможность попробовать стать членом Высшего рады правосудия, но колеблюсь, потому что не время. Спасибо ему, он поддержал меня и не просто позволил заняться этим вопросом, а а настоял на этом. Конечно, и муж с сыном поддержали меня.  

- А документы, когда из Херсона выезжали, вы с собой взяли? Часто слышим о проблемах с документами у тех, кто выезжал, эвакуировался.

Я документы вывезла свои, плюс уезжая из Херсона, вывезла все личные дела судей моего суда. Месяца за два до войны настояла собрать все личные дела, упаковать и определить того, кто будет их вывозить в случае необходимости. Коллега, который должен был вывозить наши личные дела, на момент начала войны был в отпуске, поэтому, конечно, не смог их вывезти. Я решила забрать их, сообщила об этом председателю суда. Вывезла их в Винницкую область и спрятала в подвале, в мешках, а коллеге сбросила фото и метку где это. Потом написала председателю Верховного суда, что у личные дела, и что я в армии, и сегодня-завтра могу отправиться в зону боевых действий. Спросила, куда мне их передать? Он сказал куда, я их передала.

- Чувствуете ли вы, что ВРП боится принимать дисциплинарные решения в отношении судей Верховного суда?

Смотрите, нам в наследство передали почти 13 тысяч жалоб, которые мы должны рассмотреть. Нас 17 сейчас, но председатель ВРП и председатель Верховного суда не не участвуют в распределении жалоб. То есть нас 15 человек на 13 тысяч жалоб, которые уже есть есть, и ежедневно нам заходит не менее 50 жалоб.

Скажу честно, у действующих членов ВРП страха нет при при принятии решений. Если бы был этот страх, то председателя Верховного Суда не арестовали бы, согласитесь.

- Когда его поймали с деньгами... истину установит суд - но поскольку это было на хайпе негатива - здесь был один вопрос - если ВРП не позволит его арест, то разделит с ним волну негатива.

Со 100% уверенностью могу сказать, что действующий состав ВРП не обращает внимания на фамилии, есть закон и мы его выполняем.

- Я говорю о цеховой солидарности.

А я вам серьезно говорю, я уверена, а иначе бы я не говорила.

- Как вы считаете, нужен ли полиграф?

На законодательном уровне он у нас не узаконен. Он может быть вспомогательным инструментом, и то в исключительных случаях. Я думаю, что человек, к которому есть такие вопросы, что он вынужден пойти на полиграф, до ВРП не дойдет. В законе же прописано как - что ВРП принимает решение, нужно ли отправить кандидата на полиграф.

А для чего тогда ВККС, которая направляет материалы в ВРП после проверки кандидата, которая уже ставит окончательную точку перед тем, как подать документы Президенту?

- Есть же законодательная норма, которая дает право Верховному суду отменять решения ВРП. Как часто отменяют решения, были ли в вашей практике такие случаи?

Были, и не один. Конечно, отменяли решения, пересматривали. После решения Большой Палаты Верховного Суда мы возвращаемся на стадию рассмотрения материалов, снова даем оценку.

- Имидж судьи. Что нужно сделать, чтобы изменить отношение общества? Чтобы на каждого судью не выливался сразу ушат нечистот, а потом уже думали, что может он не такой плохой как другие. Как это изменить? 

Вы же понимаете - если каждый день тебе говорить, что ты дурак - ты поверишь. А когда по радио, ТВ, в интернете бесконечно звучит, что судьи плохие, взяточники, то человек, который никогда в жизни не был в суде, в это верит. Мы в херсонском суде раз в полгода проводили опрос посетителей, именно тех, кто непосредственно участвует в процессе. Это и субъекты властных полномочий, и обычные граждане. Я вам хочу сказать, что у более чем 80% было доверие к суду. Это среди тех, кто задействован в процессе.

А вот как проводят опросы и говорят, что низкое доверие к суду, судьям, судебной власти? Их проводят, я так понимаю, среди всех граждан, среди тех, кто не знает, только слышал.

Что я должна сделать для того, чтобы обо мне не думали, что я взяточница? Выйти с плакатом на улицу?

У меня на одном интервью спросили, что вы можете сказать о кейсе Князева. Я сказала честно - как судье мне стыдно, как военной - я еще в то время была в форме - мне обидно. Несмотря на то, что он очень помогал армии.

И я думаю, что вам известно, как помогают судьи фронту... Сколько бы я ни обращалась к судьям, в мой одесский суд, в который я была откомандирована из Херсона, в ВРП - мне ни разу не отказали. И сколько я вложила своих денег на первых этапах.

- Сборы через судей шли легче?

И до сих пор идут. Например, есть судья, которая покупает снайперские винтовки. И машины покупают.

Второй Бахмут - у нас было много ребят с акубаротравмой (контузия). Их не берут в больницы, потому что они забиты другими ранеными с осколочными и пулевыми ранениями. И эти ребята были с нами. По протоколу лекарства такие не дают, которыми лечится акубаротравма. И вот от медика узнала какие лекарства нужны. Несколько раз сама покупала, но ребят, которым они были необходимы, становилось все больше и больше. Взяла у медика полный список, что нужно, и обратилась к коллегам в ВРП - прислали по перечню все ящиками. Все, что было нужно - без вопросов.

А недавно комбат звонит и просит - Васильевна, помоги с бумагой. Обычная офисная бумага нужна. Ведь у нас бумажная армия. Как говорит мой комбат - если прямое попадание, то еще недели две будет бумага падать с неба. Опять же просьба к членам ВРП - все собрали, купили, завезла бумагу своим ребятам. И вот так до сих пор помогаю. Если небольшие суммы, то оплачиваю сама, если что-то серьезное - обращаюсь к коллегам.

- Какой должна быть в идеале судебная реформа в Украине? Что нужно сделать?

Четкое законодательство. Для этого у нас есть законодательный орган - парламент, который должен принять один раз закон. В Америке Конституция какого года? Страна процветает, а у нас постоянно законы меняют. У нас иногда бывает абсурдная ситуация, что в один закон вносят поправку, а в другой параллельно не вносят, и они друг с другом не согласуются.

- Судебная система самая коррумпированная из всех на сегодня?

Я бы не сказала, не лидирует.

- А кто лидирует?

Сегодня? Посмотрите на военкомов.

Нельзя взять систему и сказать, что на 100% она плохая, и судьи не на 100% плохие, но, к сожалению, случается и ВРП законным образом реагирует на это.

Возвращаясь к мобилизации. Первый месяц, даже первые полгода, это был такой подъем... И сейчас... А посмотрите сколько адвокатов, которые чему учат сейчас?

- Как избежать мобилизации.

А когда адвокат в конце каждого поста в социальных сетях пишет "верю в ВСУ", а пост о том, как избежать мобилизации? У каждого же должно быть осознание того, что будет завтра!

- А как насчет инициативы с осужденными?

Я как-то не задумывалась над этим вопросом, но почему бы и нет. Есть много ребят, у которых вот так случилось в жизни. Я не говорю о тяжких преступлениях. Но сколько специалистов - те же айтишники. Сколько полезного могут сделать. Я все же считаю, что когда осужденный изъявляет желание пойти в армию - правильно будет если с ним поработает психолог и поймет его цель.

Подход должен быть индивидуальный, к каждому человеку. Сначала надо понять его мотивацию - для чего он это хочет, у него реальные намерения или это для того, чтобы просто выйти из своей "зоны комфорта", где он сейчас находится. Я считаю, что нужно освобождать тех, кто реально мотивирован.

- А если индивидуальный подход - как тогда это прописать в законодательстве, чтобы это было в правовом поле?

Во-первых, если будет индивидуальный подход и будут работать психологи, и будут выводы, что нельзя освобождать - он и останется там, где он есть. Убийства тоже разные бывают. Это можно прописать в законе. Так почему нет? Но не на мясо, как в российской армии.

Ребята наши рассказывали, как работали россияне в Бахмуте во время городских боев. У них (россиян - ред.) 3 группы. Одна группа называется "несуны", у них нет ничего, даже броников. Они подносят боекомплект, ходят туда-сюда. Вторая группа - выматывает пацанов, а попробуй 24 на 7 не спать - это невозможно. А третья группа - боевики - когда ночь, они свежие идут, а за ними несут БК, они идут на уничтожение.

- Что самое страшное было на фронте?

Самое страшное - потерять чувство самосохранения. Если привыкаешь - это смерть. Многие наши ребята погибали из-за того, что теряли это чувство самосохранения и выходили из блиндажей без брони, без шлемов. Даже сын рассказывал - они выезжают на ноль, во всем, что можно было на себя надеть, а ребята там ходят в футболках. И вот тот, кто мог бы быть 300 - становится 200. К сожалению, и у нас такие пацаны были. Выходили просто из блиндажа, и тут прилет. Ты был бы без руки или ноги, но живой, тебя вытащили бы, потому что эвакуация налажена, а так смерть.

К сожалению, привыкаешь к этим обстрелам. Что написано на роду, так оно и будет, и у каждого свой путь, который он должен пройти. Но много глупых смертей, которых могло бы не быть, несмотря на то, что там отмерено.

- Третий раз возвращаться не будете?

В июле я уволилась из армии, я офицер запаса, если будет совсем туго - пойду не задумываясь. Хотя я понимаю - у нас сейчас из 21 члена согласно закону - только 17 человек в ВРП и это критично.

- В вашей жизни большое пространство занимает градация серого? То есть здесь черное, здесь белое, а здесь серая полоса?

Я над этим не задумываюсь, честно. Наверное, раньше, несмотря на характер, я не была настолько категорична. После войны и двух Бахмутов...

- То есть она сократилась?

Чувствую... серого нет. Никаких полутонов. Белое и черное. І скажем так - вот это чувство справедливости... я смотрю на все другими глазами и не не могу иначе.

- Если подарят золотую рыбку и только одно желание?

Только Победа.